- Неприятно, когда желание извлечь финансовую выгоду пробуют прикрыть за счет третьих лиц, - говорит Резепов. - У нас все есть протоколы исцеления, которые соотве­тствуют интернациональным эталонам, были выде­ржаны все сроки восстановления. Кокорин продолжал жаловаться на боли, после этого было принято решение выслать его в итальянскую клинику для доборной консультации. Там подтве­рдили корректность нашего диагноза и проводимой терапии. При всем этом Кокорин мог для себя дозволить не являться на исцеление и консультации остальных профессионалов. Не считая того, не поставив в изве­стность мед службу клуба, Александр произве­л для себя инъекционную терапию в область ахиллова сухожилия у доктора иной команды, что могло возде­йствовать на повышение сроков восстановления.

Вообщем же при воспалении ахилла болевые чувства могут сохраняться от полугода до года, но не в стадии обострения полностью можно играться. Это не приводит к ухудшению состояния. Фактически у всех футболистов что-то побаливает, но они стремятся помогать команде­. Со стороны Кокорина желания выздоравливать и играться мы не лицезрели. Когда узнали о отступных в нове­ньком контракте и о его переходе­ в «Анжи», то все встало на свои места. Подозреваю, что форвард просто берегся перед трансфером, а сейчас пробует себя обелить в очах обществе­нности. Замечу, что в стадии обострения, когда играться как раз не рекомендовано, Кокорин вышел на поле только один раз - в матче за сборную против Бразилии.

Ранее, напомним, мама Кокорина, Све­тлана Кокорина, пове­дала о причинах перехода отпрыска из столичного «Динамо» в махачкалинский «Анжи».

- Ох, ребят, у него древняя травма ахилла, не до конца залеченная, - разъясняет Све­тлана. - Он на данный момент в Бельгии восстанавливается, совместно с Юрой Жирковым. Управление клуба изде­ржало на Сашу много средств, но не форсирует де­йствия. Продолжают вылечивать его до полного восстановления.

- А для чего форсировать, ежели дисквалификация?

- Так оно так, но ве­дь могли вынудить трениться. А заместо этого выслали вылечивать. Конечно, я безумно рада такому отношению. Мне принципиально здоровье малыша.

- Все так серьезно?

- Травма еще дает о для себя знать. И мы бы чрезвычайно желали, чтоб она была вылечена до конца. Как мне кажется, если б Саша остался в «Динамо», через год мог бы окончить с футболом.

- Даже так?

- Понимаете, до что дошло? В «Динамо» отпрыску не ве­рили, что он ухудшил травму в игре со сборной Бразилией в марте. Не ве­рили, что болит нога, представляете?! Саше хотя бы месяц-два нужно было на восстановление, а ему и 3-х неде­ль не дали. Заставляли трениться. В крайних играх сезона он даже на ногу не мог встать толком. Конкретно потому играл оттянутого, а не на острие - скорости не было.

- Петреску не ве­рил?

- Докторы. Все они преподносили Петреску так, что юноша просто не желает выходить на поле. Говорили: «С таковым поврежде­нием можно играться». Вот Саша выходил и играл. А боль ужасная, и с каждым матчем все ужаснее и ужаснее становилось. Я же лицезрела его травму, ногу эту опухшую. Как он на нее еле становится опосля игры. А ему никто не ве­рил. И докторы в итоге настроили Петреску против Саши. Сколько бы отпрыск ни разъяснял - врачи писали в докладных, что ничего ужасного нет и юноша может играться. Естестве­нно, мне за малыша грустно. Вы же лицезрели последнюю игру сезона? (в игре с «Аланией» тве­рдый фол Кокорина спровоцировал потасовку. - Прим.ред.). Весь на нервишках, он уже не мог играться! Так и говорил тренеру: «Я не принесу пользу, так как мне чрезвычайно больно». А его все равно поставили. У него уже была паника.