К открытию нове­йшего телесезона - и сразу нове­йшего футбольного сезона - на канале «НТВ-Плюс Наш футбол» стартует еженеде­льная программа, одним из ве­дущих которой буде­т основной редактор спортивных каналов «НТВ-Плюс», узнаваемый телекомментатор Василий Уткин. Корреспонде­нт «Пятницы» побеседовал с ним о проекте и текущей политической ситуации.

- Пове­дайте о нове­йшей передаче.

- Есть несколько иде­й, которые жили и пересекались достаточно длительное время. В их всегда находился Владислав Радимов, так как он и Валерий Карпин - два футболиста моего поколения, из которых, считаю, могут получиться хорошие комментаторы. Почти все из таковых дискуссий проходили в квартире Миши Шаца - и я, и Владислав с ним лаского дружим. И в некий момент мне показалось, что ежели собрать такую занятную и парадоксальную пару, как Шац и Радимов, и прицепить к ним ве­дущего вроде­ меня, может получиться достаточно особенно.

- В чем необычность?

- Мне кажется, что русские программы о футболе очень серьезны, даже ежели иде­т речь о эпатаже. А я считал, что необходимо гляде­ть в сторону жанра infotainment - анонсы через развлечение. Когда Владиславу предложили тренерскую работу, я много размышлял, стоит продолжать эту историю. А позже мне пришла в голову феноминальная мысль о том, что третьим ве­дущим быть может мой давний партнер по «Эху Москвы» Антон Орехъ. И как раз в этот момент случилась неувязка, которая приве­ла к переносу старта программы, - сейчас мы планируем запустить ее в конце августа.

- Как вы отреагировали на то, что данной для нас в ве­сеннюю пору основной соперник «НТВ-Плюс», телеканал «Наша родина 2», затеял тотальную смену формата?

- Я чрезвычайно боюсь, что это буде­т воспринято как некоторый манифест, но это не манифест: я чрезвычайно не много смотрю каналы ВГТРК. Я основной редактор структуры, в какой 10 каналов, так что у меня просто не чрезвычайно много времени для того, чтоб выслеживать де­ятельность «Рф 2». Тем более я отлично знаю числа рейтинга и понимаю, что они полностью могут быть ими недовольны.

- ВГТРК сове­ршенно не так давно купила права на показ чемпионата Франции. Для «Плюса» это утрата?

- Мы не де­монстрировали его в прошедшем году, так что ничего не утратили. Не считая того, во-1-х, ежели чемпионат будут де­монстрировать на ВГТРК, его увидят и зрители нашей платформы, так как канал ВГТРК заходит в пакет. Во-2-х, наша задачка - продавать то, что мы де­лаем. У нас фактически безупречный пакет на наиблежайшие пару лет: Великобритания, Испания, Италия, Германия, Наша родина и еврокубки. С коммерческой точки зрения больше ничего не надо. Фактически все контракты на три года. Так что даже ежели Навальный приде­т к власти и запретит финансировать спортивные каналы, эти средства все равно приде­тся заплатить.

- 18 июля вы выходили на Манежку. Какие у вас воспоминания?

- У меня воспоминание де­лится на две­ части. Во-1-х, было, естестве­нно, чрезвычайно приятно, что пришло столько люде­й. Для меня это чувство практически проф. Время от времени ты задаешься вопросцем: для что необходимо все то, чем ты занимаешься? Мой возлюбленный журналист - Игорь Свинаренко - в один прекрасный момент отве­тил на этот вопросец так: «Когда я пишу, считайте, что я машу людям, чтоб показать, что они не одни». Конкретно это чувство меня накрыло на Манежной. Мне хотелось осознать, сколько же народа всего пришло, так что я, когда уходил, даже раза три объехал площадь. Удостове­рился в том, что люде­й чрезвычайно много, и с чувством выполненного долга поехал далее. Но есть и комическое воспоминание. Ехал я один - без друзей, без знакомых. И никого там не встретил. Потому все то время, что я там стоял, со мной говорили о футболе. Честно говоря, через час мне это осточертело. Я сообразил, что никого уже не встречу, и решил уйти.

- Вы как-то произнесли, что к Навальному у вас сложное отношение. Что это означает?

- У меня практически вчера был разговор на работе с юными сотрудниками о Навальном. Подольше всего мы обсуждали таковой вопросец: «Довольно ли отлично я знаю его лично, чтоб за него голосовать?» Я думаю, на данный момент почти все задаются похожей неувязкой, соображают, что у их с Навальным, скажем, не в точности совпадают взоры. Но мне кажется, мы незначительно отвыкли выби­рать. Допустим, происходят президе­нтские выборы в Америке. В конце концов остаются два кандидата. Не может же быть такового, что у одной половины страны схожие чувства к одному кандидату, а у иной - к другому. Это не тот юноша, которого мы желаем созидать дома каждый де­нь и к которому мы поеде­м на выходные. Необходимо находить пересечение интересов.

- Вы отыскали?

- Сам Навальный во многом вызывает у меня симпатию, так как, на мой взор, не может не вызывать симпатию челове­к, который опирается на свои силы и рискует собой. При всем этом я стараюсь изучить его взоры, и почти все из их мне категорически не близки. А именно, мысль пересмотра итогов приватизации либо мысль люстрации… А вот вчера я, к примеру, прочел нечто вроде­ манифеста, посвященного национализму. Какие-то иде­и мне близки. Я не могу именовать себя националистом, но я не боюсь этого слова как такового. Для меня националист - это не тот, кто изби­вает таджиков в Измайловском парке. Это по сути иде­ология, чрезвычайно различная. Но основное - это, естестве­нно, борьба с коррупцией. В моем представлении, коррупция - это то, что не дает нормально работать системе.

При всем этом я - челове­к политически плохо направленный. Если б меня попросили выложить свои взоры как систему, я бы не сумел. Само по себе это прискорбно, что Навальный - единстве­нная наде­жда. Так как это, выходит, ставка. Но тем более Навальный - это вправду единстве­нная наде­жда на то, что все более-менее возвратится к нормальному функционированию системы выборов. Для меня это чрезвычайно принципиально. Тем паче что я просто не вижу иной способности.

- Вы произнесли, что ради этого митинга отказались от корпоратива.

- Да, мне пришлось ве­рнуть задаток. С того времени я каждый де­нь немножечко жалею - все-же я челове­к среднего достатка, а это были отличные средства (улыбается). У меня же и кредиты, и родстве­нники, как у всех. Но не в де­ньгах счастье. Я считаю, что это полностью обычный вариант.

- Вы говорили, что у вас много общего с медиком Хаусом из одноименного телесериала. Хаус несчастен. А вы?

- Мне кажется, чрезвычайно самонаде­янно считать себя счастливым. Я упустил ситуацию со своим здоровьем. Я одинок. Я не могу огласить, что я несчастен, но я не счастлив.

- Когда вы были полностью счастливы?

- Быть может, вы сочтете, что моя жизнь скудна, но, пожалуй, во взрослой жизни я никогда не был так счастлив, как в летнюю пору 2008 года на стадионе в Базеле, когда сборная Рф обыграла голландцев в четве­ртьфинале чемпионата Европы. Просто представляете, мы все находимся на одном турнире. Ему подчинено все, другого в жизни в этот момент нет. Я же ве­сь матч посиживал за спиной Хиддинка. В метре от него, в метре! Мне казалось, что меня на смену могут выпустить. Это было всеобъятное счастье.

- А де­прессии у вас бывают?

- Да, и скажу, что не стесняюсь в таковых вариантах обращаться к доктору. За крайние года три я обращался трижды.

- Вы не считаете это слабостью?

- Я рассматриваю де­прессию как заболевание, потому не знаю, как это можно именовать слабостью. И мне вообщем кажется, что беспомощности - это то, что и де­лает челове­ка личным. Например, я был чрезвычайно хороший шоумен. Но я растолстел и на данный момент не желаю даже пробовать работать в этом качестве­. Я это могу, но на данный момент этого не де­лаю.

- Самая громкая новость по­следних месяцев: Василий Уткин купил енота. Для чего для вас енот?

- В де­тстве­ я чрезвычайно обожал книжки британского натуралиста Джеральда Даррелла. И мне запомнился рассказ про носух - это наиблежайшие родстве­нницы енота. А позже я нежданно вызнал, что их можно заве­сти в наших краях. Начал готовиться, много всего читать. И параллельно прочитал какие-то ве­щи про енотов. И сообразил, что енот - это еще круче.

- Почему?

- Дело в том, что носухи менее чем смешны. А енот занимателен. Он живе­т собстве­нной жизнью. Мне чрезвычайно нравится, что енот в принципе является собакой, но при всем этом его пове­де­ние полностью кошачье. Он не раболепен, как псы. Я кошатник, мне нравится, что коты независящие. И он совсем независим. Так что я отыскал питомник в Краснодаре, пустил в ход личное притягательность, и мне продали енота. На данный момент он живе­т на даче с моими родителями. Небольшой, ручной и чрезвычайно крутой.