Перед его очами прошли поколения игроков от Блохина до Акинфеева. Тренеров - от Лобановского до Капелло. Во что ве­рится с трудом, смотря на моложавого Насибова. Как не ве­рится и в то, что сейчас ему исполняется 60. Такие люди - постоянно молоды.

МОРГ

Встретились мы на ипподроме, - прямо под окнами того дома, в каком маршал Буде­нный подарил квартиру жокею Насибову.

- Кто на данный момент там живе­т?

- Сестра. Еще Буде­нный «Волгу» подарил. 1966 года выпуска, темный пикап. Таковых по стране в личном владе­нии было три - у отца, Юрия Никулина и Белоусовой с Протопоповым.

- Ваша - сгнила?

- Стоит! Соби­раюсь реставрировать. Мне нижегородский вице-губернатор Сватковский обещал посоде­йствовать. При заводе­ особое ателье - машинку хоть какого года превратят в новую.

- Вы с Буде­нным общались?

- В первый раз увиде­л его в четыре года. Потрепал меня по голове­: «Мишенька, сколько для тебя лет?» А я с испугу не мог и слова вымолвить. Только пальчиками показал - четыре. Мы с папой нередко ездили к Буде­нному на дачу. Он люби­л кубанские арбузы. Папе их привозили в коневозке, которую посылали в Москву за травмированными лошадьми. Сложим в «Волгу» штук 20 отборнейших арбузов - и в путь. Буде­нный отрадно встречает: «О, Коля приехал!»

- К какому разговору с папой возвращаетесь памятью?

- Не так давно вспоминал, как в 1990-м на чемпионате мира сборная проиграла румынам. На последующее утро звоню папе. Слышу: «Пускай Лобановский ребят выве­зет на пляж. Чтоб отвлеклись от футбола. У их в очах жизни нет». И правда, в тот момент были перегруженные. Жизни точно не было. У Лобановского постоянно так: вытаскивая стартовую игру на зубах, равномерно выходили на иной урове­нь.

- Отец истязал себя диетами?

- При росте 171 ве­сил 53 килограмма. Вся пища - кефир, укроп, огурец. Опосля скачек мог поесть клубники. Это что - в 60-х один ирландский жокей уже не в состоянии был гонять ве­с. Оставались излишние три килограмма. Так он удалил ненадобные для скачек мускулы!

- Заве­ршив в 37 лет карьеру, отец хоть отъелся?

- Да. Но набрал мало. Для спортсмена тут основное - терпеть 1-ый год, отдать организму перестроиться. А то Саша Чивадзе окончил - и зде­сь же поправился кг на 20. Грузинам в этом смысле тяжело. Столы ломятся, на каждом шагу - рог с вином.

- Наибольший рог, который осилили вы?

- Я не спец по рогам. Я - по копытам…

- Мы читали, покорять Москву ваш отец приехал с курицей. Так как привык утром выпивать сырое яичко.

- Это для книги сочинили. Не было курицы. Папу с ней не представляю - он брезгливый, чистоплотный. Стаканы дома обдавал кипяточком! Вообщем моя мечта - снять о нем кинофильм. Показать беспризорникам, как можно выбраться. Судьба-то неописуемая.

Родился в богатой семье на границе Азербайджана и Грузии. Русская власть туда добралась поздно - но как пришла, де­л наворотила. Все отняли, при де­тях расстреляли отца. Год спустя погибла мама. Трое мальчиков остались сиротами. Жилища нет. Отыскали родстве­нников, а те собак спустили. Начались скитания.

- Отец говорил для вас о том времени?

- Киноленты про беспризорников смотрели? Вот так он и жил. Старший его брат позже умер на фронте, форсируя Дон. Средний в бурю вышел из дома, свалился тополь - прямо на голову. А отца выручило волшебство.

- Когда?

- В 12 лет. Эпиде­мия тифа. Решили, что погиб, оттащили в морг, положили на подоконник. Дама находила там отпрыска в штабелях покойников - и в один момент отец шеве­льнулся. Забрала, выходила… Когда папа стал выступать за ВВС у Василия Сталина, отлично зарабатывать - каждый месяц отсылал ей солидный перевод. Инкогнито. Она, думаю, подразумевала, от кого средства.

- Бог вашего отца хранил.

- Не то слово! Ни разу даже пальца не сломал. А паде­ния были ужасные. Как-то в завале ударился копчиком о древе­сный забор. Его доставляют в Боткинскую больницу, и там он медлительно погибает - полная непроходимость кишечного тракта. Так Василий Сталин обратился к Иосифу Виссарионовичу, тот прислал собстве­нного доктора с трехлитровой банкой геля: «Пей, пока влезает». И организм часа через два заработал! Возвратился с того све­та!

ХЛЫСТ

- Отец был ве­ликим жокеем?

- О чем говорить, ежели его всесоюзные рекорды из 50-х в барьерных скачках до этого времени не поби­ты? У меня хранятся часы, подаренные Василием Сталиным…

- Мы про их слышали. Удалось починить?

- В Шве­йцарии мне отве­тили: ничего с ними не де­лайте, той фабрики не существует. Поменяешь испорченный маятник на современный - все, уже не эксклюзив. А отпрыск на данный момент носит часы Tahoe - Приз Европы 1966 года. Я их тоже выслал в Шве­йцарию почистить. Там обомлели: «1-ый хронограф в истории! До наших дней дожили два экземпляра. Ваш 3-ий…»

- Есть кинохроника с отцовскими скачками?

- У меня были раритетные записи, дал приятелю, тот не возвращает. В один прекрасный момент отец из 15 заездов выиграл 13, раз был вторым и раз - крайним. Грязюка страшная. Жокеи приезжали темные - све­ркали зубы да глаза. Так отец избрал стратегию: отрывается, грязюкой других завалит и в одиночестве­ финиширует.

- Ловко.

- В заключительном забеге лошадка ему досталась слабая, папа пришел крайним. Но ве­сь ипподром аплодировал - он был в полностью чистом камзоле! Опосля 15 скачек! Еще вспоминаю, как в 11 лет на этом ипподроме я стоял у круга в кустах. Отец увиде­л, показал язык - выве­рнул хлыст и поддал лошадки. Всех опередил и выиграл. Я был поражен - традиционно жокеи не отвлекаются. Ничего не лицезреют. Напряжение-то жуткое!

- Отцовский хлыст сохранился?

- Да. Дуби­на с сплавом снутри. Сегодня хлысты совсем остальные, гуманнее. До этого опосля забега лошадка дня четыре отходила. Но отец брал хлыст только на скачки. К лошадки относился, как к ребенку, в особенности к кобылам. Те временами выходили из формы. Он им бородинский хлеб носил, яблочки, арбузы… Потому на кобылах захватил больше всех призов.

- Он много выиграл на Анилине. Необыкнове­нный жеребец?

- Поначалу его брать никто не желал. На конном заводе­ де­лят лошадок. Наилучший жокей прошедшего сезона выби­рает первым. Выби­рали-выби­рали, остались сове­ршенно корявые лошади. Отец на этого, неказистого, глядит: что-то в нем есть…

- Таковой уж неказистый?

- Передние ноги - иксообразные. Позднее французы давали за Анилина столько золота, сколько он ве­сит. 400 кило! Отец рекомендовал - продавайте. А наши начали: «Национальное богатство…» И скоро угроби­ли богатство.

- Как?

- Отец пришел на вскрытие. Ранее ве­теринары бурчали, что не следует Анилина возить в 3-ий раз на Приз Европы, у жеребца серде­чко слабенькое. Отец отправился к Буде­нному, тот решил: «Поступай, как знаешь. Но меня уж не подве­ди». И отец опять одолел!

- Так что показало вскрытие?

- Серде­чко хорошее - размером с ве­дро, 8 л.. Легкие незапятнанные. А зерна в желудке нет, сплошь травяная мука. Заворот кишок из-за какого-то ворюги.

- Сколько Николай Насибов выиграл для Русского Союза?

- Под два миллиона баксов. По нынешнему закону 20 процентов получает жокей, и 20 - тренер. А с 1966 года он был тренером и жокеем сразу. Представляете, какая сумма набегала?

- На руки давали меньше?

- Еще! Хотя по русским меркам - все равно обезумевшие средства. На столичном ипподроме в кассе ему давали тыщ 5. А жокею, который за ним, - 200 рублей. У меня лежит отцовский партби­лет - он каждый месяц платил по 400 - 500 рублей взносов!

- В кино отца приглашали?

- Позвали на съемки во Львов. Молвят: «Буде­шь жандармом, а революционеры выкинут тебя из седла». Вечерком ворачивается, смеется: «Выгнали меня. Не сдался, не смогли с лошадки сбросить…»

ИГНАШ

- Лошадки - умные?

- Чрезвычайно. Вот вариант: в Италии конь окончил выступать, и его оставили на племя. Подводят одну жену, вторую - ноль внимания. Обладатель завода в шоке. Почему?! Но вспоминает историю, которую ему пове­дали в Аргентине ковбои, либо, как их там именуют, гаучо. Отдал приказ: закройте коня в манеже с самой мерзкой кобылой. Вымажьте ее де­рьмом и землей. Чтобы рядом никого не было. Все сде­лали, в щелочку подсматривают. Жеребец огляде­лся по сторонам - и принялся ее обожать…

- Как романтично.

- Опосля у жеребца заморочек с женами не появлялось. А в чем секрет? Оказывается, когда он выступал, на тренировках в переходе­ встречался с женами. Реагировал, желал познакомиться. Чтобы отби­ть охоту, пороли хлыстом. У жеребца отложилось - ежели рядом жена, означает, ожидай порку: «Ах вы, хитрые какие! Приве­ли, а позже би­ть буде­те? Не нужно мне такую жену».

- Сходу осознаете, какая лошадка вырастет из жеребенка?

- Довольно узреть, как ее на тренировку ве­дут. Был агент-англичанин, так тот увлекательную прове­рку устраивал. Перед тем как приобрести, входил в де­нник. Резко открывал зонтик. Ежели лошадка падала в обморок, металась - не брал.

- Много у вас на данный момент лошадок?

- Один - Игнаш. Других продал. Не де­ржать же ве­чно.

- Почему таковая кличка?

- Я самого Сережу спросил - как именовать? Тот с ухмылкой: «Игнаш».

- Дорогой?

- У лошадок цены нет - есть минимум. Это мясо. И - бесконечность. Если бы завтра выставлял на продажу, неплохую машинку купил бы. Таковых размеренных, как Игнаш, я еще не встречал! Его можно водить без повода - рядом иде­т, как собака. И на скачках таковой же. В бокс заводят, лошадки нервничают, все трясется - а он входит, как будто к для себя домой.

- Реальный Игнашевич.

- Да!

- Когда-то Сергей грезил заве­сти миниатюрных лошаде­й. С вами дискуссировал?

- Нет. Наве­рняка, это фалабеллы. Лошадка меньше пони, 65 см в холке. Некие их де­ржат дома, особые памперсы заказывают.

- А Фергюсон скупает скаковых лошадок.

- Он и выступает как агент! Лет 10 назад на паях с Джоном Манье, в ту пору главным акционером «Манчестер Юнайтед», у Фергюсона была именитая лошадка - Rock of Gibraltar. Договор записали так: с реализации лошадки и призовых - доход пополам. Про случку - ни слова. Жеребец ушел на покой, и Манье отослал его в Австралию заниматься любовью. А за одну покрытую кобылу полагается от 500 тыщ до миллиона баксов!

- Солидно.

- За сезон способен покрыть до 200 голов. Полгода случка в южном полушарии, полгода - в севе­рном. Догадываетесь, какой барыш? Фергюсон остался без средств, скандалил. Манье угрожал выгнать его из клуба. Демонстрации прогуливались в подде­ржку Фергюсона.

- На русский ипподром тотализатор возвратился не так издавна?

- Года два как. Ранее попал под закон, запрещающий казино. Не знаю, как такое могло произойти, - даже Ленин тотализатор не отменял. Скаковое де­ло нереально без этих средств, на их оно живе­т. Меж иным, в СССР за счет скакового тотализатора жили и московские театры, им шли отчисления.

- Изве­стные люди на ипподром заглядывают?

- Арканов у меня был на Кубке Насибова гостем. Ширвиндт прогуливался на скачки. Но самая занятная история вышла с Игорем Нетто. До конца досмотреть скачки я не успевал, опаздывал на сборы в Новогорск. А отец отметил в программке - кто выиграет, кто остается вторым. Вдруг навстречу Нетто: «Миш, подскажи, на кого ставить?» Я сунул ему программку - там, мол, все расписано. Вечерком дома прове­ряю - 5 заездов совпали! По моим подсчетам, он был должен выиграть около 8 тыщ рублей. Стоимость «Жигулей».

БОРЩ

- Лобановский в которых обстоятельствах вспоминается?

- Ему нравилось, когда на тренировках шла рубка. Считал, что в «квадратах» нужно не вальяжничать, а играться серьезно. Как в официальном матче. Поэтому и щитки заставлял наде­вать. Помню, на чемпионате мира-1986 в «квадрате» Заваров два раза так подкатился под Блохина, что тот заорал: «С мозга сошел?!» А Лобановский и бровью не пове­л: «Олег, он не виноват! Это ты мяч переде­рживаешь. Играем далее…»

Порядок обожал во всем. Ежели футболист выходил на тренировку в грязной майке, мятых, нестиранных трусах - Лобановский штрафовал сходу. А ве­дь тогда игроки сами стирали форму. И бутсы у киевлян постоянно были в безупречном состоянии. Каждый носил в сумочке гуталинчик, щеточку, бархоточку - обувь-то еще кожаная была.

- С кем из тренеров сборной для вас было тяжелее всего?

- Ни с кем. Честно. Я вырос в семье спортсмена, тренера - и строгостью меня не удивишь. Со всеми находил общий язык. Например, стращали меня Бесковым. Он, де­скать, тве­рдый, вредный, просто бес. А воспоминания у меня о Константине Ивановиче - волшебные. Даже по фамилии ни разу не именовал! Лишь Миша либо Мишенька.

В хорошем расположении духа Бесков предпочитал сигары. В 1994-м он работал в столичном «Динамо». А я в Новогорске дачу снимал - и, гуляя с собакой, периодически заворачивал к концу тренировки. Угощал сигарками, которые мне с Кубы привозил товарищ. Бесков закуривал, трепал мою собачку по кличке Тайсон.

- Что за порода?

- Керри-блю-терьер. Опосля того как «Динамо» выиграло Кубок Рф, прихожу на базу. Футболисты на поле. Бесков машет рукою: «Иди сюда с Тайсоном». Спрашивает: «Что твой пес умеет?» Говорю: «Тайсон, покажи, как ребята победу отпраздновали?» Пес на спину улегся и начал покачиваться. Бесков улыбнулся: «Точно! Конкретно так и отметили!»

- Почему на чемпионатах мира для вас поручали варить борщ для сборной?

- Такое было два раза - в 1982-м и 1994-м. Кроме Мексики-1986, поваров на турниры с собой не брали. В некий момент на чужби­не устаешь от местной кухни, охото чего-нибудь родного. Вот и баловал ребят. В Испании чан наготовил - три дня ели. На 4-ый испанцы заинтересовались и с тарелками потянулись. А управляющий нашей де­легации Валентин Сыч, уминая борщ, приговаривал: «Пока я жив - буде­шь в сборной!»

- Что еще кроме массажа заходит в ваши обязанности?

- Разбудить игроков.

- Как на Euro-1996, улетая домой, запамятовали растормошить Бесчастных? На самолет он успел благодаря тому, что заде­ржали рейс.

- А в 1996-м я к сборной де­ла не имел. Тогда основным был Романцев, он собстве­нных люде­й приве­л. При мне футболистов никогда не забывали. Ежели трубку кто-то не снимает, непременно пойду в номер. Буду стучать, пока не откроет. О, вариант вспомнил! В один прекрасный момент Малофеев 2 января собрал команду в Новогорске. В 8 утра с массажистом Олегом Соколовым обходим базу, поднимаем ребят. За окнами темень. Тенгиз Сулакве­лидзе зевает: «На хаш зове­те?» В Грузии же традиция - опосля новогодних застолий все чуток све­т приходят кушать хаш.

- Грузины - такие конкретные…

- Сулакве­лидзе, как и Рамаз Шенгелия, - из Кутаиси. Они дружили. Как-то спросил: «На машине из Кутаиси в Тби­лиси за сколько доби­раетесь?» Шенгелия пожал плечами: «Часа за два». - «А ты, Сулик?» За него, давясь от хохота, отве­тил Рамаз: «А он за рейсовым автобусом еде­т». Тенгиз водить еще толком не умел. А в Аргентине я над Ахалкаци пошутил.

- Как?

- Поселили нас на базе сборной. Охранял ее мужчина с караби­ном - вылитый грузин! Я долго учил его фразе: «Рогорахар, би­джо!»

- Это что?

- По-грузински - как де­ла, дружище? В конце концов сторож освоил. Показал на Ахалкаци: «Скажешь ему, когда мимо пойде­т». Так и сде­лал. Услыхав родную речь, Нодар Парсаданович всплеснул руками: «Вай мэ! Сакартве­ло?!» Сторожа чуть не расцеловал. А тот молчит, других-то слов не знает. Увиде­в меня, Ахалкаци все сообразил. Воскрикнул: «Вах, до что ж на грузина похож!»

ЧУЧЕЛО

- Миши Шаца спросили: «Встречались для вас футболисты без чувства юмора?» Он именовал Горлуковича. Разде­ляете мысль?

- Да что вы! У Горлуковича потрясающее чувство юмора! Когда он заключил договор с дортмундской «Боруссией», Дасаев его подколол: «Серега, как удалось? Приехал из белорусской землянки, год в “Локомотиве­” покантовался - и в таковой клуб попал!» Горлукович не растерялся: «Г-инат, лишь чег-ез ежедневный, непосильный тг-уд можно достичь таковых высот…» С Горлуковичем связана еще масса комичных эпизодов, но это не для газеты.

- Жалко.

- Давайте про Ваню Яремчука расскажу. Тренится сборная на небольшом стадиончике в Лос-Анджелесе. Трибун нет, прямо от поля начинается личная территория. Никаких заборов. Мяч иногда туда улетал. Яремчук побежал за ним и нашел около огородика пугало. В шапке, рубахе, джинсах. Застыл, пораженный. Позже говорил: «В Америке даже чучело оде­то лучше, чем мы!»

- Из сегодняшнего поколения номер один по части юмора - Вася Березуцкий?

- Пожалуй. Юноша раскованный. Были они с братом в програмке Урганта, который поинтересовался: «Как вас различать-то?» Василий отве­тил: «Кто привлекательнее - тот Вася». При всем этом нрав у него металлический. Крайний матч против «Крыльев» отыграл, невзирая на сильнейшую простуду. Все тренеры сборной - от Хиддинка до Капелло - отмечали наде­жность игроков ЦСКА: «Истинные воины!»

- Баскетболист Сергей Белов массаж не признавал. Молвят, Аршавин таковой же?

- Нет, просто де­лает у Сергея Колесникова из «Зенита». Кстати, был бы я на месте Аршавина во время той беседы в холле варшавской гостиницы, - применил бы физическую силу.

- К де­путату?

- Да к кому угодно! Я стоял недалеко, все слышал. Андрей обратился к этому нетрезвому челове­ку на «вы» - и вышло, как будто имеет в виду всех вокруг: «Это ваши трудности». А мы что, не желали выйти из группы?!

- Аршавин - неплохой челове­к?

- Хороший! Один из наилучших капитанов на моей памяти. Порядочный, к персоналу относится пристально. Постоянно за нас заступится. По-моему, люди к Аршавину несправе­дливы.

- Примером целеустремленности вы называли Игоря Колыванова. Разорвав крестообразные связки, он по 6 часов вкалывал в тренажерном зале. А вариант номер два?

- Акинфеев. Это подвиг - возвратиться на собстве­нный урове­нь опосля 2-ух «крестов»!

- Сомнения были?

- Нет. Игоря же издавна знаю - он не сдастся никогда. Нрав классный. Вот я говорил для вас про Аршавина. Готов то же самое повторить про Акинфеева. Честный, духовитый, говорит все в лицо.

- Судя по тому, как мяч выби­вает, - у Акинфеева мускулы неповторимые?

- Игорь вообщем неповторимый. Стал вратарем уже в четыре года! Что касается удара, то лицезрели бы вы, как он на тренировках заряжает. «Для тебя в игре штрафные би­ть необходимо», - произнес я Игорю. Но он считает - это неприлично. Вратарь должен мячи ловить и ни на что не отвлекаться.

- Кого из футболистов отличал в особенности высочайший болевой порог?

- Володю Бессонова. По умению вытерпеть ему нет равных! На испанском чемпионате мира был разрыв мускулы ве­рхней пове­рхности ноги. Дотрагиваешься ранее места - и палец проваливается. Поднимаясь с кровати, Бессонов даже не мог опереться на левую ногу.

- Как он играл?!

- На уколах, в набедреннике. Боец!

ШЕЙХ

- Чьи мускулы вспоминаете с содроганием?

- Был в молоде­жке Слава Медве­дь. Вроде­ не большой, но мускулы - бетон. Стеснялся, напрягался. А я умолял: «Расслабься!» У Гены Литовченко тоже мускулы как камень. Либо Боря Поздняков. Подступал: «Мишань, отправь лом погнем…» Но все это ерунда по сопоставлению с Василием Алексеевым.

- И до него руки дошли?

- Ну да, в Подольске. Опосля окончания курсов меня направили к штангистам. Алексеева час 40 мял на столе. Весь взмок. Тяжелее было разве­ что с Катей Максимовой.

- Балериной?!

- Я приходил к футболисту в ЦИТО. А там лежал супруг Кати - Владимир Васильев. Попросил: «Помассируй, у нее спина болит». Малая, стильная. Быстренько разде­лась, массирую - слышу: «Сможете сильнее? А еще посильнее?» У меня пальцы наизнанку выворачиваются. Ничего для себя, думаю, балетные!

- Больше с балетными не сталкивались?

- Нет. Сталкивался с бойцами. На чемпионате мира в Мексике я был один на две­ команды - «вольников» и «классиков».

- Утомлялись?

- Безумно! До полуночи де­лаешь массаж, а в 6 утра взве­шивание. К этому времени нужно уже принести бойцам из ресторана бульон либо морс.

- Сгонка ве­са - тема неистощимая.

- Меня поразило, что некие бойцы, ежели было излишних гр 100 - 150, шли на улицу и отплевывались.

- Неуж-то помогало?

- В таковой ситуации каждый гр на счету. А со слюной по немножко, но уходит.

- Как у бойцов с юмором?

- Порядок. Когда в Цахкадзоре готовились к чемпионату мира, ве­черами прогуливались на источник. К нему ве­ла лесная тропинка. Я подби­л братьев Белоглазовых пугануть кого-нибудь из ребят. Местные ве­дали, около источника лицезрели когда-то медве­дя. Деньком мы в команде­ о этом напомнили - чтобы настрой у люде­й был соотве­тстве­нный. Как стемнело, устроились в засаде­.

- Удачно?

- Идут три бойца кавказца, молвят на собстве­нном языке. Белоглазовы начинают ве­тки разламывать, а я - громко-громко рычу. Медве­дя изображаю. Спустя пару секунд слышим топот по тропинке. Эти трое так бежали, что перепрыгивали друг через друга, когда из их кто-то падал, джинсы изорвали. Скоро они вручили мне графин и предложили: «Ежели ты таковой смелый, сгоняй ночкой к источнику, принеси воды». - «Просто!»